Дажьбожьи внуцы, а не потомки обезьян или Иго христианства на святой Руси
Новейшая история: приглашение к диалогу
Предыстория такова. Как-то в «Литературной газете» (2004 г., № 10) была опубликована статья профессора Российского Православного университета В. Тростникова «Как опознать патриота». Прочитав её, я не согласилась с некоторыми суждениями и выводами данного автора, которые мне показались далеко не однозначными и, более того, спорными. В ответ я написала свою статью и отправила в редакцию газеты, но никакого отклика не последовало. Конечно, любая редакция вправе решать, что ей публиковать, а что нет, но вопросы, затронутые в статье упомянутого автора, затрагивали не мои личные интересы, а интересы многих и многих граждан. И думаю, им наверняка хотелось бы услышать мнения двух сторон.
Но пишущей братии давно известен старый, испытанный приём замалчивания неудобных мнений или фактов. Срабатывает лучше всего. К чему поднимать полемику, зачем нужен этот шум вокруг острых вопросов – лучше просто промолчать и сделать вид, что существует только одно мнение, и оно же – единственно правильное, и что никаких голосов оппонентов нет.
А ещё говорят, что у нас пресса свободная. Вот тебе и свобода слова – одним её дают, а другим рот затыкают. Помните, при М. С. Горбачёве было такое модное слово – плюрализм? Где же он? Или он существует только для тех, кого когда-то называли «трубадурами режима»?
Но не будем жаловаться на судьбу. К чему? Я уверена, что и наше лыко встанет в строку.
Но вот чего мне совсем не хочется, так это приводить здесь целиком статью упомянутого автора, это ни к чему, да и места для неё жалко. Мы ограничимся лишь небольшими цитатами.
Патриотизм – слово русское
Мне хочется начать с утверждения, что слово «патриотизм» – русское, хотя с первого взгляда мы легко прочитываем латинский корень. Так-то оно так, да не совсем. Известно, что патриотизм есть ничто иное, как любовь к своему отечеству. Как указывают словари, в этом значении слово появилось при Петре I, и заимствовано оно было из французского языка. Во французский оно попало из латинского, а в латинский – из греческого. И вот они, те первые слова – patria в значении отчизна и pater в значении – отец.
Но вот вам и русское слово – папа, которое никому не надо переводить. Это та основа основ, от которой впоследствии произошли многие другие слова подобного смыслового ряда, в том числе и латинское pater. Русских слов, которые восходят к той древней основе, великое множество – папенька, папуля, папство, патриарх, патриархат и так далее. И даже патрон – в значении покровитель – в том же смысловом и этимологическом ряду. Так что любому автору, берущемуся за толкование слов, прежде всего, следует учитывать такую науку, как этимология.
Как известно, история русского языка – наука тонкая и очень сложная. А наш язык, особенно его история, всегда освещалась тенденциозно, и к сожалению, в духе западных традиций. Это вам скажет любой толковый языковед, даже не стоящий на позициях славянофильства или, как говорят по-другому – почвенничества. А уж если этот языковед – почвенник, он и вовсе вам докажет, что русский язык – основа, база, первоязык человечества, и будет совершенно прав, поскольку эту истину доказывали и доказывают многие лингвисты – как отечественные, так и зарубежные.
Если же языковед стоит на других позициях, понятно, он доказывает совершенно противоположные и, стало быть, ложные и кем-то оплаченные истины. А вот автор данной статьи всему миру показал собственную некомпетентность, утверждая, что слово «патриотизм» иностранного происхождения. Самого, что ни на есть, русского.
Да, патриотизм – это любовь к Родине, и она, как известно, с чего-то начинается. И начинается она именно с того самого двора, где вы выросли. Это та самая малая родина, которую мы чувствуем и любим с пелёнок, ещё не осознавая этой любви. А потом, уже взрослея, нравственно мужая, мы проходим свою духовную эволюцию и доходим до понимания Большой Родины. И тогда мы понимаем, что и Калмыкия, и Татария, и Бурятия, и половина, кстати, Казахстана, да и любой другой край, отделённый от нашей средней полосы Уральскими горами, – тоже наша родная, любимая и неделимая Родина. И почему-то в годы Великой Отечественной войны те же калмыки или татары, не задумываясь, встали на её защиту.
В годы войны мы все были вместе и осознавали себя громадной и великой страной.
Но вот профессор Российского православного университета почему-то задаётся странным вопросом: «Если я русский патриот, должен ли я любить Калмыкию с её буддийскими капищами?»
«Трудно сказать», – утверждает он.
Вот это да, – только на это и скажешь. Что же он тогда проповедует? И где его декларируемое христианское человеколюбие? Или человеколюбие его распространяется только на тех, кто исповедует одну с ним веру? Стало быть, ко всем остальным он нетерпим?
А проповедует он вот что: «Родина» явно не выражается в политико-административных и географических категориях». Безусловно, – это было бы слишком примитивно. Родина, действительно, понятие масштабное, космическое, вселенское, это вообще категория философская, ёмкая и уходящая далеко за пределы родной деревенской околицы. Но есть и другая сторона, и мне думается, что до сего времени Родина наша в географических категориях тоже выражалась и выражается, достаточно взглянуть на карту мира и вспомнить, что ещё совсем недавно она занимала одну шестую часть суши. Теперь, к сожалению, меньше, и наверное, не без участия таких вот профессоров.
Весь пафос статьи «православного» профессора в том, что он на страницах «ЛГ» он сводит счёты с католиками, – такая вот старая межконфессиональная разборка. А суть патриотизма, по Тростникову в том, чтобы нам просто нужно быть смиренными и кроткими, что бы в стране ни происходило. Вот и всё.
О «приватизации» Бога
А теперь – о «приватизации Бога». Автор утверждает: «Католическое священство не выдержало испытания властью и богатством и к этому времени так погрязло в сребролюбии и разврате, что своим поведением дискредитировало всю церковь. Глядя на это поведение, лютеране, а затем и кальвинисты, цвинглиане, англикане и гугеноты решили: раз имеющаяся у нас Церковь так порочна, мы вообще обойдёмся без церкви в наших взаимоотношениях с Богом. То, что они сделали, лучше всего можно охарактеризовать как «приватизацию» Бога».
Но зададимся подобным вопросом и мы: разве не то же самое сделала и так называемая «православная» христианская церковь?
Приватизация Бога – это вообще – прерогатива христианства, как такового.
Замечу, что сочетание «Православное христианство» вообще достаточно абсурдно. Думаю, автору статьи это хорошо известно, но он делает своё дело. Объяснюсь. Дело в том, что Православие – исконного русская религия, а вернее, даже не религия, а целостная и стройная мировоззренческая система, уходящая своими корнями во времена арийской общности. Правда, теперь вместо слова арий произносят громоздкое индоевропеец, но суть от этого не изменилась. И древняя наша православная вера называлась ведизмом, в основе которой были Веды, свод древнейших знаний и мире и человеке.
Удивительно, но когда говорят о мировых религиях, почему-то всегда начинают с буддизма, потом называют христианство и ислам. А в последнее время настойчиво упоминают ещё и иудаизм. Делается это намеренно, с целью приучить людей к данному стереотипу, чтобы в дальнейшем они даже не пытались проникнуть вглубь веков и узнать что-либо самостоятельно. Ведь им же сказали в учебниках – вот они, мировые религии, прочитайте и запомните, чего вам ещё нужно. А больше вам знать ни к чему.
А между тем, любой академический и энциклопедический словарь, если только в него заглянуть, утверждает, что древнейшей религией является Ведизм. Это «древнейшая религия Индии, в последующем своём развитии перешедшая в брахманизм; основы ведизма изложены в Ведах», – так сказано в словаре. А Веды представляли собой «четыре древнейшие священные книги древней Индии, содержащие религиозные гимны, заклинания, обрядовые предписания и пр.»
Но мы знаем, что Веды эти в ещё более древнюю пору были достоянием всех арийских народов.
Именно Веды, ведическое мировоззрение древнего пранарода, славящего Правь, стало основой всех будущих мировых религий.
После катаклизма, а именно – сильнейшего похолодания, случившегося в глубокой древности, арии вынуждены были двинуться на юг. Однако, в результате этого Веды частично были утрачены, но всё же ценой больших усилий их сохранили в Индии, куда, в частности, переселились арийские народы. Здесь они по-прежнему были глубоко почитаемы.
Этой темой были увлечены многие учёные и исследователи, как русские, так и зарубежные, как прошлых столетий, так и современные. Среди них – Ю. Крижанич, Е. И. Классен, С. Я. Парамонов-Лесной, А. Н. Барченко, Ю. К. Бегунов, В. Н. Дёмин, Н. Р. Гусева, В. М. Кандыба, А. И. Асов, В. Е. Шамбаров и другие. Об этом великом переселении народов неоднократно писал Н. К. Рерих, именно поэтому он с особой любовью изучал рукописные сокровища тибетские монастырей, древнейшие манускрипты Индии.
Итак, древнейшая религия мира – Ведизм, в основе которого лежат Веды. Как указывает философский энциклопедический словарь, на санскрите Веды – знание, ведение и представляют собой «совокупность наиболее ранних текстов на древнеиндийском (ведийском) языке, созданные примерно с середины 2-го тысячелетия до нашей эры до 6 века до нашей эры». Название «Веды» относится равным образом к знанию вообще как особой сфере умозрения, из которого позднее выделились отдельные науки, философия и теология…».
И всё это восходит к таким далёким временам, когда ни о каком христианстве речи не было вообще. Подчеркнём, что во времена дохристианской Руси предки наши, видимо, не знали, что такое раздвоенность души. В их стройную мировоззренческую систему входило и отношение с Богом и Богами, коих в славянском пантеоне было сто восемь. В эту систему входила и такая нравственная категория, как Правь, то есть Правда – древний принцип, на котором строили свою жизнь русские славяне.
Бога славяне ни о чём униженно не просили (это боле поздняя и чуждая нам традиция), они его только славили. И славили они Правь – свой основной жизненный принцип, отсюда и слово Православие.
Получается, что слово это восходит к временам дохристианской Руси и, по сути, оно заимствовано христианством. Для чего? Видимо, для того, чтобы утвердить свою веру, сделать христианскую религию более близкой и понятной массам, ведь надо же было как-то внедрять её в сознание людей.
Сейчас об этом много говорят и пишут, и мыслящим людям давно уже понятно, что христианство нам для чего-то навязано. Причём, навязано огнём и мечом, и этого не отрицают сами христианские священники. Если бы оно было исконно русским, оно бы не вызвало такого длительного отторжения народом. И такого негативного отношения к служителям культа. Приведём лишь две цитаты, взятые из известной статьи известного классика. «Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочку и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? – Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?»
И ещё одна цитата. «Что Вы нашли общего между ним (Христом. Л. Р.-.Г.) и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть, поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми…»
Да это же В. Г. Белинский, воскликнет просвещённый читатель, его знаменитое «Письмо к Н. В. Гоголю»! Всё верно, В. Г. Белинский, которого бы надо почаще перечитывать всем нам. Может, тогда уясним, наконец, для чего новая вера была всё-таки навязана свободолюбивым славянам.
Долго старались христианские миссионеры, чтобы завладеть умами, – несколько веков подряд. И долго им не удавалось сломить героический и богатырский дух славян, которые были отнюдь не тёмными и безграмотными, какими их любят изображать до сих пор. И не одолев силой, они овладели умами русских людей хитростью и обманом, и одним из способов было лукавое совмещение христианских праздников с исконно русскими праздниками православно-ведической Руси.
Примеры? Извольте. Крещение, к примеру, дохристианский праздник, это был праздник богини Лады, и назывался он Водокрещи. И Красная Горка – дохристианский праздник, и Радуница – день поминовения пращуров, покровителей славянского рода. И тот же модный сейчас день святого Валентина, который отмечают 14 февраля, каким-то странным образом совпадает… с древним русским праздником Матери-Земли, богини нежности, любви, материнства и плодородия.
Но смею утверждать, что генетическая память в нас жива. И потому до сих пор русский народ отмечает и Медовый спас, и Яблочный, и даже Ореховый, а не так давно отмечали ещё и Ивана-Купалу.
А чтобы чужая религия была удобна и понятна русским людям, её и назвали «православным христианством». Получилась несуразица, которая означает на самом деле «языческое христианство», а вернее, «ведическое христианство». Абсурд. Но те, кто этот абсурд навязал, делают вид, что его не существует.
Толстой разочаровался в христианстве
Так кто же приватизировал Бога? Только ли католики, по мнению упомянутого профессора? Скорее, это всё христианство приватизировало Бога. Именно против этого выступал Лев Николаевич Толстой! Терзаемый сложными вопросами бытия, он обратился к трудам русских богословов. «По объяснению этих богословов основной догмат веры есть непогрешимая церковь. Из признания этого догмата вытекает, как необходимое последствие, истинность всего исповедуемого церковью» («Исповедь», ХШ). Но Л. Н. Толстой подвергает сомнению эту истинность.
Читаем далее: «Но когда я подошёл к царским вратам и священник заставил меня повторить то, что я верю, что то, что я буду глотать, есть истинное тело и кровь, меня резнуло по сердцу; это мало что фальшивая нота, это жестокое требование кого-то такого, который, очевидно, никогда и не знал, что такое вера» («Исповедь», ХIV).
Л. Н. Толстой интересовался отношением русской православной церкви (он традиционно называл её православной) к другим церквам. И вот к каким выводам он приходит. «В это время, вследствие моего интереса к вере, я сближался с верующими разных исповеданий: католиками, протестантами, старообрядцами, молоканами и др. И много я встречал из них людей нравственно высоких и истинно верующих. Я желал быть братом этих людей. И что же? То учение, которое обещало мне соединить всех единою верою и любовью, это самое учение в лице своих лучших представителей сказало мне, что это всё люди, находящиеся во лжи, что то, что даёт им силу жизни, есть искушение дьявола и что мы одни в обладании единой возможной истины. И я увидал, что всех, не исповедующих одинаково с нами веру, православные считают еретиками, точь-в-точь так же, как католики и другие считают православие еретичеством…» («Исповедь», ХV)
И Лев Николаевич разочаровывается в христианстве потому хотя бы, что оно присвоило себе право на истину. И за это церковники его и подвергли жестоким гонениям и если не предали его персональной анафеме, так это только потому, что личная анафема к тому времени в России была отменена. Но зато шумиху подняли на весь мир и, смею утверждать, что подтолкнули тем самым великого старца не только к уходу из дому, но и к гибели.
Более того, Л. Н. Толстой до сих пор остаётся опальным писателем. И дай иным церковникам волю, они бы непременно запретили преподавать его сочинения во всех учебных заведениях, а заодно и А. С. Пушкина, которого, как известно, они тоже не больно жалуют. Например, отец Матфей Константиновский (духовный отец Гоголя) даже требовал, чтобы Гоголь отрёкся от Пушкина, открыто называя его «грешником и язычником».
И если Льва Толстого изучают в школе, так это благодаря тому, что ортодоксы ещё не окончательно сюда проникли, хотя такие попытки уже имеются, и не безуспешные.
Что же это за церковь такая, если, проповедуя терпимость и смирение, она подвергает гонениям тех, кто с ней в чём-то не согласен?
Убеждена, – проживи Лев Николаевич ещё немного лет, он до конца бы разобрался в том, что такое современное христианство и какой вред оно нанесло русской нации. Он бы, несомненно, обратил свой ясный взор в сторону Руси времён Ведического Православия. Да, собственно, туда он его и обратил.
Не потомки обезьян, а Дажьбожьи внуцы
Какой же вред, на наш взгляд, нанесло христианство душе русского человека? Думается, самый прямой. Христианство, на протяжении веков культивируя страдание и смирение, заставило русский народ склонить голову, стать покорным и кротким, послушным и молчаливым. Но скажите, пожалуйста, уважаемые мои соотечественники, разве это в традициях русского народа? Ни за что не поверю. Вспомним хотя бы русские сказки, былины, те самые «преданья старины глубокой». И что же?
Русский мужчина – доблестный воин, богатырь, молодец-удалец. В мирное время он занят трудом, в военное лихолетье – он защитник Родины. Воитель.
Русская женщина тоже защитница – своего дома, родной семьи, святого домашнего очага. Да, она скромна, но не смиренна.
Она нежна, но не покорна.
Но и она – воительница в лучшем смысле этого слова. Не приведи, Господь, задеть её честь и достоинство.
А смирение, покорность, самоуничижение нам навязаны извне. Зачем? Как зачем? Удобно управлять народом, убедив его, что таковы его исконные национальные черты.
Продолжая пенять католичеству его недостатками, автор статьи в «ЛГ» пишет: «Сочтя, что Бог существует только в его сердце и больше нигде, человек стал невероятно самонадеянным. Обезбожив в своём сознании внешний мир, он начал относиться к нему как к низшему, что ярче всего и отразилось в философии Фихте».
Мне думается, это относится не только к католикам, но и ко всем христианам в целом. И только древняя, исконная, православно-ведическая вера несла в себе первозданное чувство Бога, на том лишь основании, что она именно была первозданной. И Боги при этом всегда были рядом с человеком и всегда готовы были прийти к нему на помощь.
И не надо упрекать нас в многобожии – это, как известно, самый большой козырь христианства и самый страшный упрёк в адрес Руси православно-ведических времён.
Более того, – нас пугают родной верой! Основной аргумент наших недругов – многобожие древних славян. Но это неправда! И даже если это и так – ну и что? Кто же отказывается от своего прошлого? Ни один народ не позволял себе ничего подобного, а если позволял, то он исчезал с лица земли, потому что он переставал быть народом. Неужели этого и добиваются наши недруги?
Они прекрасно знают, что Православно-ведическая вера древней Руси – монотеистическая религия, где один Бог Творец в лице Триглава (Троицы) и пантеона менее могущественных богов, что в христианстве превратилось в единого Бога в лице Троицы и целого сонма святых угодников.
Основная мысль древней веры славян – Бог в центре Мироздания, в центре всего, он – альфа и омега, начало и конец.
Бог – зерно истины и корень жизни, святой огонь и священный крынь-источник.
Бог есть оплодотворяющая любовь и вечная истина.
Бог – основа бытия физического и опора бытия духовного.
Академик Ю. К. Бегунов считает: «В противоположность общераспространённому мнению религия древних русов была не политеистична, а монотеистична. Бог-творец мира признавался единой, всемогущей сущностью. Представление, что русы признавали много богов, было основано на не совсем верном понимании основ религии. Наличие других богов и божков нисколько не нарушало принципа монотеистичности. Как в христианстве, кроме творца, признаётся Богоматерь, ангелы, апостолы, святые, так и у древних русов имелись второстепенные боги и божки, отражавшие многообразие сил в природе. Но над всеми ими господствовала единая и всемогущая сила – Бог, другие боги и божки были только отражением этой силы».
И добавим, что не от обезьяны произошёл человек, а от Бога. Если кому угодно считать, что он – от обезьяны – извольте. Однако славяне считали иначе и потому называли себя не потомками обезьяны, а Дажьбожьими внуками.
Осознавая свою причастность к Божьему миру, русский человек осознавал в себе и Божью искру. И смею вас уверить, – эта искра в нём не тлела, а горела – ярким и справедливым огнём.
По мнению В. Тростникова, настоящий патриот – это тот, кто «проникнувшись духом смирения» осознаёт свою «русскую православную цивилизацию». Нет уж, господин хороший! Не нужно нам никакого вашего смирения, хватит, хлебнули мы уже его достаточно. Сколько лет учебники талдычат нам о каком-то мифическом татарском иге. Многие учёные оспаривают этот абсурд, но пока их не хотят слышать. А тут другое иго – духовное, что много страшнее.
Нам давно пора освободиться от этого ортодоксального христианского ига и не дать себя оболванивать дальше. Уж больно надолго оно затянулось. Тошно нынче от него русскому народу.
И вовсе не смирение ему нужно, а чёткое и ясное видение своего пути и осознание своего русского национального достоинства.
Если кто хочет и дальше жить с этим игом, – извольте, воля ваша.
Но только не делайте свою личную веру делом чуть ли не государственной политики. И не тяните за собой русского человека. Ему надо вспомнить родных Богов – Дажьбога и Велеса, Ярилу и Стрибога, Перуна и Световита. С нами хранительница семьи Лада и хранительница любви Леля, а не навязанные нам чужие Боги. Пусть им молятся другие.
Испокон веков существует на Руси поговорка: «Чужой Бог хуже своего Лешего». Вот уж истинно. Разбудить эти дремлющие чувства в русской душе легко, потому что они – в крови нашей. Потому-то мы до сих пор и Масленицу празднуем, и Медовый Спас отмечаем. И на Новый год, между прочим, колядки в России всё ещё поют, а всё потому, что отмечали когда-то в этот день русские люди праздник Коляды. А весной бабульки в русских деревнях до сих пор печенье пекут в виде жаворонков, так когда-то в православно-ведической Руси весну встречали.
И всё это – отголоски нашей древней русской веры. Той веры, которая воспитывала русского человека не рабом покорным, а мужественным и сильным воителем. Именно в этом отличие христианства от русского ведического православия. Так что не христианскому профессору судить, кто патриот, а кто нет. Мы-то своим генетическим чутьём это лучше его знаем.
И при чём здесь личная гордыня, если речь идёт о судьбе Родины?
И при чём здесь тщеславие?
У истинного русского патриота не было гордыни – была гордость.
У истинного русского патриота не было тщеславия – было разумное осознание своего достоинства.
Русский человек изначально гармоничен, и нечего нам подсовывать американские образцы. Процитирую вновь автора статьи: «В рассказе Джека Лондона «Мексиканец» герой приходит в комитет освобождения, чтобы там работать. Ему поручили плевательницы вычистить, он не раздумывая согласился. Это истинный патриот».
Неужели именно такую участь желал бы русскому патриоту христианский профессор – плевательницы чистить? Вот оно, оказывается, в чём дело. Что ж, пусть он сам первым и покажет всем пример – так сказать, христианского смирения и истинного, с его точки зрения, патриотизма.
Самый большой вред, который нанесло христианство русскому народу – это то, что оно сделало из него смиренного и молчаливого раба. Оно заставило его согнуть спину и склонить голову в ожидании какого-то высшего наказания. Более того, оно убедило русского человека в его изначальной греховности.
Но нечего на русский народ чужие грехи сваливать. Не русские люди распяли Христа, и никакого изначального греха в них нет.
А если и есть какой-то грех, – так это лишь тот, что он позволил так долго терпеть над собою чужое иго. Вспомним снова Виссариона Григорьевича, его мудрые и выстраданные размышления о России. «Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью и строгое, по возможности, их выполнение». Согласитесь, что уж В. Г. Белинского никак нельзя упрекнуть в отсутствии патриотизма, а он всегда стоял на позиции деятельного добра и просвещения, но никак не мракобесия и лишающего воли смирения.
Любовь Рыжкова-Гришина, etver.ru, 20.05.10
Похожие статьи:
Культура → Русь языческая в картинах Виктора Королькова
Христианство → Аутодафе во имя...
История → Лукоморье. Глава из книги Геннадия Климова "Рождение Руси"